День 6 апреля 1942 года запомнился военному летчику Андрею Федоровичу Тамашенцеву на всю жизнь. Рано утром в небе над Тихвином появилось 60 фашистских самолетов — 40 бомбардировщиков «мессершмит» и 20 истребителей «фокке-вульф». Начался массированный воздушный налет на город, который только что начал восстанавливать нормальную жизнь после гитлеровской оккупации.

Навстречу фашистским стервятникам поднялась вторая авиационная эскадрилья под командованием А. Ф. Тамашенцева в составе 20 самолетов. Самолеты были учебные из Вязниковской военной авиационной школы пилотов. Правда, управляли этими самолетами инструкторы, которые летное дело знали отлично.

В небе над Тихвином завязался неравный воздушный бой. Схватка длилась ровно час. За первые 30 минут фашисты сбили и сожгли восемь самолетов из нашей эскадрильи.

Нашим летчикам стоило больших усилий, чтобы рассеять фашистских стервятников и отогнать их за Тихвин. В жестоком бою над городом летчики из второй авиаэскадрильи сбили восемь «мессершмиттов» и пять «фокке-вульфов».

Воздушный бой продолжался и за Тихвином. Вражеские самолеты окружили нашу эскадрилью плотным кольцом и открыли шквальный пулеметный огонь. После 15-минутного боя за городом в нашей эскадрилье осталось всего шесть самолетов — три «ЛА-2» и три «ИЛ-16».

В этом бою пулеметной очередью пробило каретку у самолета командира эскадрильи Тамашенцева. Одна из пуль засела в его левой ноге. Раненый командир устремился за фашистским стервятником и решил сбить его, хотя в его пулеметной ленте уже не оставалось ни одного патрона. «ЛА-2» развил скорость до 300 километров в час. На 70-м километре от Тихвина Андрей Федорович догнал врага и винтом своего самолета отсек хвостовое управление у немецкого бомбардировщика. «Мессершмитт» штопором пошел вниз.

А. Ф. Тамашенцев развернул свой самолет и хотел взять курс на свою авиабазу. В этот момент он почувствовал, что самолет сильно трясет. Командир принимает решение: идти на посадку в извилистый овраг. Призем­лился удачно. И только хотел отстегнуть ремень от сиденья, чтобы выйти из машины, как увидел немецкую овчарку. Собака мгновенно оказалась возле самолета, встала на задние ноги и начала царапать когтями слюду окна самолета. Летчик вынул из кобуры пистолет, хотел выстрелить в овчарку через окно. Но тут же опустил пистолет. Подумал: «Возможно, исправлю винт, поднимусь в воздух и доберусь до своих, а потому не стоит делать в окне пробоин».

А. Ф. Тамашенцев начал приподнимать козырек, чтобы просунуть ствол пистолета и убить собаку. Заметив это, овчарка в два прыжка оказалась у самолета и опять стала царапаться в окно. Этот поединок продолжался минут 40—50.

Летчик заметил, что после каждого его движения собака стрелой бросалась к самолету, а потом отходила метров за сорок на свой «сторожевой пост». И вот, когда после очередного прыжка она повернула обратно, пилот мгновенно приподнял козырек окна и сделал несколько выстрелов из своего 12-зарядного «маузера».

«Теперь можно спуститься на землю, посмотреть, что же случилось с пропеллером», — думал летчик. В этот момент вблизи раздалась автоматная очередь. К самолету бежал человек в немецкой форме, стреляя из автомата на ходу.

Подпустив фашиста метров на 50, я выстрелил. Немец упал на землю вниз животом. Жду следующего нападения. Время тянется страшно медленно. То и дело поглядываю на часы. Через 30 минут снова замечаю бе­гущего к самолету солдата. В руках у него финский нож. Размахивая им, фашист орет: «Зачем убил собака...». Этого фашиста я уложил метрах в десяти от самолета.

Прошел еще час. Я заядил маузер, взял две ручные гранаты и вышел из самолета. Оказалось, что у моего «ЛА-2» был надломлен винт. Когда отвернул болты, пропеллер развалился на две части. Пришлось самолет оста­вить и отправиться в разведку местности. В полукилометре от места приземления я увидел фашистский бомбардировщик с отрубленным хвостовым управлением. Возле самолета никого не было. Оказалось, что нападали на меня немецкие летчики и в перестрелке все они были убиты.

Я с болью в сердце покинул своего раненого воздушного коня и решил идти в Тихвин на авиабазу. Путь был долгим и тяжелым. Надо было преодолеть 70 километров. А какие это были километры! Стоял апрель, буше­вала весенняя распутица.

В пути мне очень хотелось спать. Несколько раз я засыпал на ходу крепким сном и, словно подрубленное дерево, валился на мокрую землю или в воду. Но каждый раз снова вставал на ноги и шагал вперед. Я хорошо понимал, что если меня осилит сон, если я лягу на мокрую землю, то больше никогда не проснусь. Борьба со сном помогла мне выжить и добраться до своей авиабазы.

В Тихвин я пришел вечером 8 апреля. Голодный, мокрый, страшно усталый, я с трудом открыл двери караульного помещения авиабазы и тяжело опустился на табуретку. Первым делом начал разуваться. Насилу снял свои сырые, полные снега и мелкого льда унты. Потом начал стаскивать «унтята» — это теплые чулки, сшитые из собачьей шкуры. Они, видимо, примерзли к подошвам, и их было не отодрать.

Подошел летчик капитан Неверов и говорит:

— Товарищ Тамашенцев! Разрешите, я помогу вам снять ваши «унтята». Они у вас сырые, прилипли к ногам. Он взял мои ноги за пятки и так сильно потянул, что вместе с чулками содрал кожу и мякоть до самых костей. В тяжелом состоянии меня отправили в военный госпиталь, который находился в бывшем Тихвинском монастыре. Там меня лечили шесть месяцев. Я никогда не забуду той заботы и ласки, которой меня окружили в госпитале. Когда бы я ни открывал свои глаза, возле койки всегда видел Анету Лебедевскую и Катю Ти­мофееву. Их ласковые глаза и милая улыбка были лучше всяких лекарей.

Тяжелое ранение в воздушном бою, большая потеря крови и тот изнурительный 70-километровый переход надолго приковали меня к госпитальной койке.

...С тех пор минуло 25 лет. Я часто вспоминаю лежавший в руинах Тихвин, вторую авиаэскадрилью и тот неравный бой в небе над городом, из которого не вернулись многие боевые друзья. В жестоких боях с фашистами смертью героев погибли военные летчики Макушкин, Янсон, Лебедевский, Решетников, Ивлев, Кочкин, Таганкин, Тихонов, Орликов. Похоронены они на братском кладбище в Тихвине.

Иной раз думаешь: зачем вспоминать прошлое, которое давным-давно быльем поросло? Надо вспоминать прошлое. Вспоминать во имя нашего настоящего и будущего. Разве можно забыть тех, кто в тяжелую годину проливал кровь, отдавал свои жизни во имя нашего сегодняшнего счастливого дня. Герои и их подвиги всегда будут жить в памяти народной.

На этом мы заканчиваем рассказ о событиях далеких военных лет, написанный по воспоминаниям военного летчика Андрея Федоровича Тамашенцева.

Калинин, М. В небе над Тихвином // Новый путь. – 1967. – 18 ноября. – С. 2-3. – 25 ноября. – С. 2.

МБУ «Бокситогорский межпоселенческий культурно-методический центр»